Комендант киевского Евромайдана Арсен Аваков в интервью DW о том, как изменился Майдан за почти два месяца протеста, кто охраняет активистов и кто финансирует акцию.
DW: Господин Аваков, накануне Первого Всеукраинского форума Евромайданов в Харькове звучали предостережения относительно возможной провокации со стороны властей. Мол, этот Форум может "спровоцировать раскол" между общественными активистами и оппозиционерами. Есть основания так считать?
Арсен Аваков: Я хочу подчеркнуть, что Майдан - это сообщество, которое имеет представительство в виде Совета Майдана, в которую вошли 50 известных авторитетных людей, как партийцев, так и рядовых граждан. Это и есть настоящий Майдан. На Форуме в Харькове действительно было много разных людей. Были и искренние, были и люди с сомнительной репутацией, которые пытались направить работу Форума в другую сторону. Но я счастлив, что этого не произошло. И то, что активисты всех Евромайданов страны на Форуме в Харькове заявили, что надо объединиться в борьбе с этим режимом, это наивысшая ценность этого собрания.
- Но все же есть и скептические замечания, что евромайдановцам не хватает действенных шагов для достижения своих целей и до сих пор нет конкретных результатов...
- А кто сказал, что это будет легкий путь? Это вообще нелегкий путь. И мирная революция такого уровня в такого рода стране - это беспрецедентная ситуация. Призывать к радикальному решению, конечно, можно, но тогда придется брать ответственность за кровь. Я считаю, что можно другим путем достичь нашей цели. Майдан недаром называют "Майданом Достоинства". Главное достижение Майдана - это не количество палаток и не продолжительность протестов, а то, что люди перестали бояться эту власть. И наш план действий очень прост. Наращивать давление на власть до того момента, пока ей станет невыносимо, ей будет некуда деваться, чтобы провести необходимые изменения. Каким образом это будет сделано? Через объявление досрочных выборов, путем переговорных процессов в рамках существующего парламента? Есть много вариантов, но вопрос в том, что когда на улицах собираются миллионы, жизнь подсказывает иногда очень неожиданные решения.
- Как финансируется Майдан?
- Никаких денег от, как говорят левые, "мирового империализма" нет. Это все фантазии и грезы. Майдан существует на пожертвования большого количества украинцев. Остальное финансируют оппозиционные партии. Майдан - это своеобразная республика со своим бюджетом. И бюджет мы формируем каждый день. У нас существует финансовая инспекция, то есть бюджет проходит комиссионную проверку со стороны всех сил, принимающих участие в акции протеста. То есть все очень строго.
- Майдан это еще и охранники-волонтеры. Это уже настоящий подразделение.
Это волонтерское подразделение, трансформировался в отряды самообороны Майдана. Это уже организованная и дисциплинированная структура. В них недавно даже появилась страница на Facebook. Мы все больше и больше убираем с нашей тактики философию стихийных оборонных ситуаций. Это, будем так говорить, наша "армия порядка внутри нашей независимой от Виктора Януковича республики в самом центре Киева".
Читайте также: Дрались за Родину: Топ-5 побитых украинских политиков
- Вы, как комендант Майдана, находитесь в эпицентре событий. Что Вас в последнее время особенно поразило?
- Я действительно все время провожу на Майдане, мы спим по шесть часов. И вот, ночью на 11 января, когда люди пришли под стены Киево-Святошинского суда, и когда резко активизировались "беркутовцы", меня поразило то, как быстро мобилизовалась наша самооборона, то, насколько высоким был уровень напряжения и готовности к обороне. Я думаю, что, если власти и правоохранители будут вести себя и в дальнейшем агрессивно, то "мирный неспротив" может превратиться в нечто более радикальное. Майдан - это уже не палатки, полевые кухни и сцены. Это состояние сопротивления, который находится в головах у миллионов людей. Поэтому, как только на Площадь нападают, сразу его силы многократно возрастают. Власть имеет на это обратить внимание. Она должна обратить внимание на то, что со своим народом нельзя говорить языком силы.
